- Ну, Сережа, тогда, я вижу, этому Елизарову не сдобровать...

Как в воду глядел Борис Иванович. Андреев играл в тот день не просто хорошо, а поистине вдохновенно. У него всё получалось и получалось точно, легко, красиво. На трибунах, где восседали такие знатоки, такие ценители, как Теплякова, Синючков, Лео и другие, царило напряжённое молчание. Только когда поединок закончился (Андреев победил с ошеломляющей быстротой - 6:1, 6:1), кто-то из присутствовавших заметил со вздохом:

- Плохие мы ювелиры: перед нами настоящий бриллиант, а мы месяц за месяцем твердим, что это обыкновенный камень...

Произошло это в 1937 году. А на следующий сезон в матче детских сборных восьми городов Сергей Андреев уже выступает первой ракеткой Москвы. Он обыграл ленинградца Дмитрия Смирнова в двух партиях (7:5, 6:4), а также ряд других сильных соперников, уступив лишь чемпиону СССР тбилисцу Подпорину - техничному и опытному игроку.

Матч этот надолго запомнился всем, кто имел удовольствие его видеть. В первом сете Андреев показал великолепную игру и выиграл его на редкость легко - 6:1. Конечно, этот счет взвинтил самолюбивого тбилисца. Усилив во втором сете темп, умело используя свое техническое превосходство, он повёл 4:2. Стояла 40-градусная жара, местные болельщики яростно поддерживали своего земляка. И в этой обстановке Сергей, который был на два года младше соперника, допускает очевидную тактическую ошибку. Вместо того чтобы спокойно отдать сет сопернику и сохранить силы для решающего, он бросается догонять Подпорина. Ценой колоссальных усилий он выравнивает счет - 4:4 и чувствует, что его силы иссякли. Впрочем, "чувствует" - это сказано не совсем точно. Наоборот, Андрееву казалось, что ничего не изменилось, и в то же время предательски притуплялось внимание, чаще стали происходить обидные, непонятные ему самому ошибки. В третьем сете они уже следовали одна за другой.

Сергей был удручен. Но на следующий день опытный теннисист и журналист В. Коллегорский, подводя в местной газете итог закончившимся состязаниям, назвал Андреева в числе главных героев. "Матч Андреева с Подпориным, - говорилось в отчёте, - мог бы стать украшением и любого взрослого турнира. Перед нами прекрасные турнирные бойцы; и мы будем с большой надеждой ждать их новых встреч".

Увы, им не суждено было состояться. Вскоре началась война. Подпорин погиб в сражениях за Родину, Андреева роковая судьба миновала, хотя он пробыл на фронте более трёх лет.

Когда гитлеровская Германия напала на нашу страну, Сергея уже хорошо знали в мире тенниса. Он выиграл несколько крупных взрослых турниров (в одном из них он встретился в финале с Борисом Ивановичем Кочетковым, матч игрался два дня подряд, и наконец ученик одолел своего любимого учителя), играл в паре с Николаем Озеровым...

- Прошу немедленно отправить меня на передовую, - Андреев сам не заметил, как повысил голос.

Но военком уже не в первый раз встречался с такими отчаянными молодцами. Да и, по правде говоря, отлично понимал их. Но и они должны, чёрт возьми, понять его.

- Вам ещё нужно научиться воевать, товарищ Андреев. Тогда и поговорим.

Сергея зачислили курсантом Московской школы авиационных механиков. Трудные дни учёбы в столице. Эвакуация на Урал. Занятия в холодных, нетопленых классах, на аэродроме, продуваемом ледяными ветрами, ночные вахты в карауле... Сколько раз он с благодарностью вспоминал спорт, который дал ему физическую силу, терпение и мужество. Он закончил школу по высшему разряду и получил приглашение остаться в ней для прохождения дальнейшей службы. Но Андреев был твёрд в решении, которое созрело у него ещё в первый день войны:

- Прошу отправить на фронт.

Очень жаль, что в нашей военной литературе, создавшей много прекрасных произведений о Великой Отечественной, нет ещё достойного произведения об авиационных инженерах, техниках и механиках. Бесстрашные, неутомимые, неприхотливые "рабочие войны", они скромно, безупречно делали свое великое дело, готовя к боевым вылетам самолёты. Им не присваивали звания Геров, но все они были героями. Я видел, как они работали без перчаток на сорокаградусном морозе, на леденящем ветру, видел их окровавленные пальцы и кожу, слезавшую с ладоней. Я видел, как они "штопали" насквозь продырявленные вражескими пулями фюзеляжи и плоскости, как провожали лётчиков в очередной вылет, а потом, задрав голову в поднебесье, чутко прислушиваясь к каждому возникавшему звуку, томительно долго ожидали возвращения "своего" пилота. И иногда, так и не дождавшись, рыдали, как дети.
Назад Вперёд

Содержание
Hosted by uCoz