Маллиган жаждал реванша в решающем поединке Уимблдона, но на этот раз ход встречи оказался совершенно иным - 6:2, 6:2, 6:1. Лейверу оставалось поставить последнюю точку на чемпионате США. На пути к финалу он проиграл лишь один сет. Ещё один у него взял Эмерсон в день решающего матча, но счёт был всё равно более чем убедительный - 6:2, 6:4, 5:7, 6:4.

В том же сезоне Лейвер стал победителем открытых чемпионатов Италии и ФРГ - сделал максимум возможного как теннисист-любитель - и принял решение перейти в профессионалы, которые к тому времени уже имели в своих рядах целую группу выдающихся мастеров ракетки. На новом поприще ему не сразу удалось достичь привычных вершин. Например, в первые годы Лейвер регулярно проигрывал своему знаменитому соотечественнику Кену Розуоллу, ступившему ранее на профессиональную стезю. Тот был действительно великим мастером на протяжении всей своей длительной карьеры. Но постепенно, приобретя необходимый опыт выступлений в своеобразной системе профессиональных соревнований, Лейвер и здесь добился чемпионских почестей и... больших гонораров.

Среди журналистов и болельщиков он получил прозвище Ракета. Стиль его игры, техника многих ударов были великолепны и неподражаемы. Грозным оружием - крученым топ-спином с сильной левой руки Лейвер "выбивал" соперников с площадки. Сам же он бегал очень быстро и не только доставал, но и точно "укладывал", казалось, безнадежно проигранные мячи. Чувство мяча у этого спортсмена было такое, что иногда он демонстрировал поистине цирковые трюки, заставляя мяч летать по самым немыслимым траекториям.

Хорошо знал Лейвера неоднократный чемпион СССР Томас Лейус. Он рассказывает:

- В конце 1968-го - начале 1969 годов мне удалось побывать в Австралии по приглашению родственников, и, конечно, одной из главных целей этого визита было познакомиться с австралийским теннисом, его игроками, поиграть, потренироваться, в общем - расширить кругозор. Во-первых, мне удалось побывать на тренировочном сборе австралийской команды перед их матчем на Кубок Дэвиса с американцами, который проводил знаменитый тренер Гарри Хопман. А потом я принял участие в ряде турниров.

В течение нескольких месяцев я находился бок о бок с ведущими игроками Австралии: Лейвером, Рочем, Александером, Дентом, Розуоллом, Столле. Почти вся мировая десятка участвовала в тот год в традиционной серии турниров в различных штатах страны.

В этой же компании путешествовал и выдающийся американский мастер ракетки Панчо Гонзалес, которому тогда было под 40.

Кстати, с Гонзалесом мы в течение недели тренировались по два раза в день, и это тоже было незабываемое время. Он ведь был очень азартный, заводной человек. Я видел, как он однажды, взбешенный ошибкой судьи, с яростью запустил в него мячом и тому пришлось спасаться бегством со скоростью Бена Джонсона. А в тренировках Гонзалес всегда играл "на интерес", долларов по 10 за сет, не меньше. Как же серьёзно он относился к своему делу, в котором он состоял уже официальным профессионалом. Панчо был довольно замкнутым, любил уединиться; сыграв матч, садился в машину и уезжал куда-то в австралийские просторы, где можно ехать часами и не встретить ни одной человеческой души.

Я действительно играл тогда очень прилично и даже получил приглашение от Дональда Делла - известного американского игрока (он неоднократно участвовал в московских международных турнирах), начинавшего тогда свою деятельность менеджера, поехать в двухмесячное турне по США. Но пришла телеграмма из Москвы от Виктора Владимировича Коллегорского, руководившего нашим теннисом, с просьбой приехать на турнир в Москву, чтобы постараться не отдать первенства иностранцам. Я-то приехал, а сильных зарубежных игроков не оказалось, и мы играли в финале с Володей Пальманом.

А ведь была еще одна возможность повариться в гуще сильнейших теннисистов мира и повысить свой класс. Но я отвлёкся, ведь нас интересует Лейвер. Мы встретились с ним в Окленде в 1/4 финала.

Тот матч я, конечно, помню. Вел 2:1 по сетам, 5:4 в пятом, но проиграл его 5:7. Помню, и как я в конце третьего сета угадал, куда он пробьет, и выиграл очко, которое Род, как говорится, уже положил себе в карман. Лейвер в сердцах так запустил ракеткой в судейскую вышку, что она (ракетка) разлетелась на несколько кусков.