Но, видно, не случайно родилась поговорка: за одного битого... В 1937 году Бадж стал грозой для соперников.

- Я хотел сделать что-то, чего никто до меня не мог сделать, - с некоторой сентиментальностью вспоминал Бадж не раз рассказанную не одному поколению журналистов свою историю. - Я посмотрел статистические данные за 1937 год и обнаружил, что никому не удавалось выигрывать все четыре чемпионата. Джек Кроуфорд был на расстоянии одного сета от цели, но Фред Перри сумел выиграть у него в финале открытого чемпионата США.

С чего началось это историческое восхождение?

С 23-дневного плавания на пароходе из Сан-Франциско в Австралию. В этом путешествии меня сопровождал партнёр по парной игре Джин Мако, единственный человек, который знал об этой мечте.

Я никому не говорил о ней из-за боязни, что это вызовет дополнительное давление на меня. Если бы я начал болтать об этом, тогда каждый бы старался обыграть меня.

Была и еще одна причина, по которой Бадж был весьма немногословен: когда они приехали в Австралию - он потерял голос. К счастью, это было единственное, что он потерял.

Аделаида, где в тот год проводился чемпионат Австралии, не произвела впечатления на иностранных гостей: было мало зрителей, зато очень много кричали продавцы мороженого, которые разносили свой товар по трибунам, даже когда шел розыгрыш очка.

Бадж выиграл турнир, не уступив ни одного сета и победив за 47 минут в финале австралийца Джона Бромвича - 6:4, 6:2, 6:1.

- Но сложнее всего было победить январскую жару, - отвлекаясь от тенниса, продолжал свои воспоминания калифорниец, который должен был бы быть привычен к солнцу. - Это был самый жаркий турнир из всех, на которых мне приходилось играть. В самый прохладный день было 105 в тени (по Фаренгейту), а последние два дня в тени было 115. Тогда не было кондиционеров, и потому спастись от жары было негде.

С турниром на "Ролан Гаррос" в Дона Баджа тоже связаны прежде всего не матчевые воспоминания.

Во время чемпионата Франции одним из зрителей турнира был знаменитый виолончелист Пабло Казальс.

- Он каждый день приходил посмотреть, как я играю, а после матча мы вместе пили чай, - рассказывал Бадж. - После того, как я выиграл турнир, он пригласил меня и нескольких друзей к себе на квартиру неподалеку от Эйфелевой башни на частный концерт. Он сказал: "Ты играл для меня, а теперь я сыграю для тебя..."

Ещё одно шоу Бадж устроил во время уимблдонского турнира, прокатившись словно каток по соперникам и не проиграв ни одного сета. Затем он вернулся в США, чтобы сыграть в составе команды за Кубок Дэвиса против австралийцев. Вечером, накануне матча, он почувствовал жар и зубную боль и пошел к дантисту. Тут-то и обнаружилось, что у него абсцесс.

- Из-за этого у меня были все эти физические проблемы, поэтому-то я и потерял голос в Австралии - зуб отравлял горло.

После удаления зуба Бадж привел команду к победе в Кубке Дэвиса. А затем был заключительный этап "Большого шлема" - турнир в Форест-Хиллсе. Бадж вышел в финал против своего друга Мако, но... Налетевший ураган отсрочил матч на шесть дней. Тут хочется привести одну деталь, подчеркивающую отношения этих двух друзей. Они были молоды и в ожидании финала решили не вести аскетический образ жизни. Но если один пошел бы в дансинг, а другой лёг спать в десять вечера, то получил бы преимущество. Вот почему каждый день друзья согласовывали свой распорядок дня и твёрдо соблюдали уговор. А когда наступил день финала, ничто не могло остановить Дона, в том числе и дружба с Мако. Бадж выиграл - 6:3, 6:8, 6:2, 6:1. Так был выигран "Большой шлем".

Баджу предлагали 50 тысяч долларов за то, чтобы он перешёл в профессионалы, но он отказался, сказав, что хочет отплатить Американской ассоциации тенниса за ту поддержку, которая ему оказывалась, и выступить в национальной команде Кубка Дэвиса в 1938 году.