Глава восьмая

ФАНАТИК

В советском энциклопедическом словаре слово "фанатизм" толкуется следующим образом:

1) доведенная до крайней степени приверженность к каким-либо верованиям или воззрениям, нетерпимость к любым другим взглядам...

2) (переносный смысл) - страстная преданность чему-либо.

Эту выдержку я привёл не случайно. Ибо озаглавил так свой рассказ о заслуженном мастере спорта, заслуженном тренере СССР Сергее Сергеевиче Андрееве, испытывая огромное уважение к этому человеку, восхищаясь его поистине фанатической преданностью теннису. Как так получилось, что он отдал душу и сердце, а если хотите, и саму жизнь этой игре, он, вероятно, и сам не смог бы объяснить. Во всяком случае на мой вопрос об этом он пожимает плечами и нехотя говорит:

- Так уж получилось. Такова была, наверное, воля судьбы. Во всяком случае иного ответа я лично не нахожу.

Но дело здесь, конечно же, не в судьбе и ни в каком-то частном случае, а в самом характере Андреева, в заложенных в нём с рождения таких важных человеческих качествах, как высокое чувство ответственности и преданности тому делу, за которое он берётся.

В детстве он настойчиво и жадно искал свой путь в спорте. Был лихим горнолыжником и не знал равных в слаломе, считался незаменимым вратарём футбольной сборной своей улицы, отлично играл в волейбол, а в пятидесятые годы защищал цвета столичного "Спартака" в хоккее с шайбой.

Но когда его спрашивали, что же он все-таки предпочитает в столь обширном "меню", Сергей, не задумываясь, отвечал:

- Теннис.

- Почему? - спросил я.

Он улыбнулся:

- Вы не оригинальны. На этот вопрос мне довелось в своей жизни отвечать тысячи раз. Я полюбил теннис, потому что испытывал в нём необычайные ощущения. Со стороны, с трибун, он кажется очень простым, лёгким, а на самом деле необычайно объёмен, очень выразителен и требует от играющего множества самых разнообразных качеств. По сравнению с футболом, волейболом, баскетболом или гандболом теннис необычен, откровенно характерен. К тому же, как никакая другая игра, он позволяет спортсмену проявить свою индивидуальность. Вот все это и привязало меня к нему навсегда.

Сергей Сергеевич не говорит еще об одном обстоятельстве, но оно, несомненно, также сыграло заметную роль в определении его симпатий. Жил Андреев в непосредственной близости к Центральному Дому Красной Армии, в уютном парке которого был расположен один из лучших теннисных стадионов страны. Здесь маленький Серёжа видел - и не раз - игру лучших мастеров столицы и других городов, внимательно следил за ними и многому учился. Кудрявцев, Негребецкий, Новиков, Мультино, Джаксон, Синючков - он знал их и многих других не только в лицо, но всегда мог безошибочно определить по почерку, любимым ударам и приёмам.

Немаловажным моментом, определившим окончательный выбор Сергея, явился приезд в Советский Союз Анри Коше. Наблюдая за его выступлениями, Сергей как бы заглядывал в святая святых современного тенниса, видел его настоящее и будущее. Отточенная техника француза, его безупречное поведение на корте, изысканность стиля покорили сердце мальчугана и окончательно увлекли на теннисную стезю.

Но как пойти по ней? Как научиться играть и играть хорошо? То было время, когда одного желания оказывалось явно недостаточно: в стране ещё не было широкой сети детских школ, хорошей базы, специальных педагогов. Учителем и "вдохновителем" Сергея стал старший брат, игравший для любителя довольно прилично. С его помощью Сергей попал в подготовительную группу теннисной секции при обществе "Наука".