Ей трудно сказать почему, но именно это объяснение, что трудности будут, что без них нельзя, успокоило её. Она начала тренироваться. Теперь уже в Москве, а не в Мамонтовке. Да ещё как!

Тут нужно сказать, что в ту пору не было современного института тренеров, никакими штатными расписаниями не была даже предусмотрена такая должность. Спортсмены занимались в подавляющем большинстве каждый на свой риск и страх, приглядывались к лидерам и в лучшем случае получали общие замечания руководителей клуба.

Нина Сергеевна, вероятно, не только первая советская теннисистка, но и вообще первая советская спортсменка у которой был "свой", "персональный" учитель. А Николай Николаевич Иванов, несомненно, первый в истории советского тенниса тренер, причем тренер в самом современном понимании этого слова. Произошло это не в силу каких-то административных распоряжений или организационных декретов. В дело вмешалась сила, имя которой - Любовь.

Николай Николаевич, тогда уже вполне сложившийся мужчина, один из сильнейших теннисистов столицы страны, увидел на танцевальной площадке в Мамонтовке Нину и полюбил ее. Но юная Теплякова, обожавшая танцы, отлично знавшая в них толк, не обращала на Ник-Ника особого внимания, так как он был явно не подходящим для неё партнёром на паркете или деревянном полу танцевальной площадки. И тогда Иванов решил "заманить" Теплякову в большой теннис.

Вот с чего началось. Прошло время, они стали мужем и женой. Потом судьба развела их. Но Николай Николаевич всегда был с Тепляковой, и в её восхождении, а точнее сказать - взлёте, в её многочисленных, ярких победах, в ее почти сказочном творческом долголетии, в её непревзойдённом мастерстве его роль совершенно исключительна. Именно Иванов разглядел в Нине, страстно мечтавшей о карьере балерины, яркий спортивный талант и движимый любовью к своей ученице и к теннису, взялся шлифовать его.

Время, прошедшее от того горестного поражения, о котором мы рассказали выше, было занято работой. Николай Иванов готовил свою ученицу очень серьезно. Она когда-то, в Мамонтовке, играя с ним на корте, кокетничала, не хотела стараться, откровенно злила своего поклонника. Но этот проигрыш сильно разозлил ее. Как-то она призналась в этом Иванову. И он сказал ей тогда:

- Вот первый признак, что ты спортсменка по призванию. Слабые после поражений сникают, сильные - загораются жаждой реванша. Ты сильная, Нина. И должна это доказать. А доказать можно только серьезной работой. Ежедневной, самоотверженной - как в балете.

На эту тираду она ответила одним коротким словом:

- Согласна!

И эта непривычная, никогда прежде не проявлявшаяся ею покорность тоже подсказала Иванову многое. Теперь он твердо знал: от Нины можно требовать все то, что он требовал в теннисе от самого себя. В самом деле, четыре сезона подряд Теплякова тренировалась с поражающей его самоотверженностью. Отказываясь от развлекательных матчей, совершенствовала технику, изучала манеру игры ведущих теннисисток, занималась гимнастикой, акробатикой, зимой каталась на коньках.

И вот настало время, когда Николай Николаевич снова вывел её "в свет". В 1926 году на традиционном в ту пору матче сильнейших, который, по существу, заменил первенство страны (оно в тот год не разыгрывалось), 21-летняя спортсменка <побила> всех своих титулованных соперниц, включая Елену Александрову и Софью Мальцеву, и, к изумлению знатоков, заняла первое место. Как часто бывает в таких случаях, это назвали сенсацией, неожиданностью. А одна очень уважаемая газета, выходящая в Москве, поместила короткую заметку о только что закончившемся турнире, в которой объясняла успех Тепляковой... плохим самочувствием её соперниц. На что героиня турнира только руками развела:

- Надо же придумать такое?!

Пожалуй, подобные высказывания все же оказались для нее скорее полезными, чем вредными. Они сыграли свою благотворную роль. В самом деле, кому угодно выслушивать раз за разом заявления, что да, ты победила, но победила случайно. Нина злилась и делала все, чтобы доказать: успех минувшего сезона закономерен и будет подтвержден новыми.