В этом процессе их продолжают крепко связывать невидимые нити не только собратьев по классу, но и органическая спайка этой социальной группы в целом - результат специфических условий "обжига" - социально-элитарной системы воспитания, образования и дальнейшего пунктуального следования тому жизненному распорядку, который испокон веков заведен только для избранных членов местного общества и должен ими беспрекословно соблюдаться.

"Уверенность - вот что отличает членов высшего эшелона, - пишет Н.Кортни. - Частично это закладывается в школах, частных или привилегированных университетах, однако, пожалуй, больше всего в яслях (опять же частных), где они выучивают "правила", по которым им следует жить, неписаные законы, которые тем не менее так четко сформулированы, как будто они запечатлены в "Билле о правах"... эти люди могут не отличать хорошего от плохого, но зато знают, как себя вести... они снисходительно относятся к остальному человечеству в высокомерной уверенности в том, что обладают такими качествами, которыми владеть нижестоящим просто не дано".

Фундамент такой "уверенности", разумеется, зижделся на соответствующих материальных возможностях английской иерархической верхушки. Не случайно земельная аристократия, королевская семья и её окружение и сегодня принадлежат к самой зажиточной прослойке английского общества. Царствующая ныне королева Елизавета II, к примеру, считается самой богатой женщиной мира, общее состояние её семьи оценивается в баснословную сумму - 4 миллиарда фунтов стерлингов.

Полупрезрительное отношение к любому виду трудовой деятельности, праздное времяпрепровождение как нормальный, общепринятый образ жизни земельной аристократии сыграли не последнюю роль в развитии спорта, в том числе и тенниса, в Англии.

Со временем новые факторы, постепенно добавляясь, трансформировали спортивную активность нации, несколько расширили её географию и людскую базу, особенно после того, как спорт был взят на вооружение как средство воспитания подрастающей правящей элиты.

После второй мировой войны определённый рост материального благосостояния среднего англичанина, вернее сказать, его покупательной способности, щедро взбадриваемой обильными инъекциями коварного потребительского кредита, расчехлили элитарную исключительность традиционных спортивных мероприятий английского "Сезона", сделали его доступным для более широких слоёв населения. Даже на Центральном корте Уимблдона в эти годы были выделены специальные "стоячие места", предназначавшиеся главным образом для "простых смертных".

Процессу демократизации спорта безусловно содействовала и резко возросшая в последние годы его коммерциализация, превратившая данный вид человеческой деятельности в популярную разновидность индустрии массового развлечения.

Однако все эти обстоятельства никоим образом не поколебали решимость высшего английского общества отстаивать традиционные привилегии своего "забавного" образа жизни. Оно по-прежнему продолжает считать "Сезон" серией социальных мероприятий для собственного удовольствия, отличных друг от друга лишь уровнем развлекательно-спортивной начинки.

Лондонская "Таймс" и сегодня продолжает утверждать, что "на Уимблдоне спортивная сторона исторически всегда была несколько более важной, чем на Эскоте или Хенли", где, как известно, участие джентльменов всегда традиционно ограничивалось лишь употреблением шампанского да игрой в тотализатор.

С таким мнением в отношении Уимблдона не соглашаются те, кто досконально знаком с английским теннисом вообще и Уимблдонским чемпионатом в частности. Уимблдонский чемпион 1975 года в мужском одиночном разряде Артур Эш, надо полагать, со знанием дела заключает, что (в Англии), "где погода - отвратительная и есть только около сотни закрытых кортов во всей стране, где классовые различия делают теннис недоступным для большинства ребят, теннис вообще не признавался бы - не будь Уимблдона в программе светского календаря...".