После того памятного боя, с описания которого мы начали свой рассказ, Борис Новиков проделал долгий и тяжёлый путь от переднего края войны до тылового госпиталя. Здесь технику-лейтенанту довелось провести много мучительных дней. Контузия, повреждения позвоночника, перелом ключицы и челюсти надолго приковали к постели. А когда пришла пора выписываться, мнение лечащих врачей было единодушным:

- Со спортом вам придётся расстаться навсегда. Это бесспорно...

Но, вернувшись в столицу, Борис Ильич первым делом отправился на корты Петровки. Слёзы навернулись на глаза этого сильного, мужественного человека, когда он подумал, что со всем, что вошло в его кровь и плоть, что стало неотъемлемым содержанием жизни, надо распрощаться. Новиков не хотел верить в это. Он обращался к одному специалисту за другим, но все они повторяли одно и то же:

- Какой там спорт, батенька. Смотреть - пожалуйста. А вот от участия придётся воздержаться...

Но он продолжал искать свою соломинку спасения. И, наконец, от хирурга Главного военного госпиталя Павла Ивановича Трифонова, заядлого теннисиста и давнего своего поклонника, услышал:

- С коллегами я принципиально не согласен. Моё твёрдое мнение: вас может спасти только движение, спорт. Начинайте играть - сквозь боль, скованность, неприятные ощущения. Делайте гимнастику, массаж, постепенно увеличивайте нагрузку...

Борис поверил, потому что именно в это он и хотел верить. Да, надо было начинать всё с начала. И он пошёл на это ради того, чтобы ещё раз вдохнуть воздух спортивной борьбы, ни с чем ни сравнимую радость сражений на кортах.

Ценой невероятных усилий он возвращался в большой спорт. И всё отчётливей ощущал его новизну. Появившиеся ещё в начале сороковых годов орлята теперь выросли, окрепли: Н.Озеров, С.Белиц-Гейман, С.Андреев, З.Зигмунд, Е.Корбут, О.Аллас... Да и сама игра становилась другой - усилилась быстрота перемещений по корту, увеличился арсенал ударов, доминирующей стала игра с лёта.

Борис прилагал все силы, всё своё мужество, чтобы не отстать от времени, угнаться за ним. Усилил тренировки. Много времени посвящал - бегу, прыжкам, метаниям. Однако полученные ранения и возраст давали себя знать. Играть становилось всё труднее.

На чемпионате страны в сорок седьмом жребий свёл его в четвертьфинале с молодым О. Алласом из Таллина. И здесь вдруг москвич с особой отчётливостью понял, что происходит необратимое. Остались сила и точность удара, но всё чаще не хватало каких-то мельчайших мгновений, чтобы дотянуться до мяча, который прежде ему ничего не стоило отбить.

Взяв первый сет со счетом 6:1, Новиков затем явно проигрывал своему молодому противнику Алласу. Он загонял его двумя-тремя сильными ударами в угол, и когда, казалось, противник уже свыкался с мыслью, что и следующий удар последует в том же направлении, Новиков точно направлял мяч в другой угол. Но Аллас, мгновенно переместившись, успевал парировать и этот удар. Победа осталась за ним.

Провожаемый сочувственными взглядами, Борис Новиков пришёл в раздевалку и тяжело опустился на стул. Он думал: вот настал момент, когда надо уходить с корта.

Через несколько дней поезд увёз его в Гагры. Отдыхая на юге, Новиков то и дело представлял себе, как он будет сидеть в кресле возле сетки и делать замечания своим ученикам, мальчишкам или девчонкам. А потом, разбирая их ошибки, вспоминать о своих встречах. И каждый раз тяжело вздыхал при этом.

В плохом настроении он вернулся в Москву. И в тот же день ему позвонили по телефону:

- Приезжает сильная команда Чехословакии...

- Когда матч? - только и спросил он. И, чтобы не было никаких сомнений, тут же добавил: - Я буду участвовать.

Сознание, что он защищает честь Родины, умножало его силы. Ещё полтора десятка лет назад во время выступления в Турции это сознание помогло ему победить чеммпиона этой страны, а затем и сильного английского мастера Джона Харриса, работавшего здесь в качестве тренера. И на этот раз, играя в товарищеском матче СССР - Чехословакия, Борис Новиков добился лучшего Рбзультата среди товарищей по сборной. Зарубежные гости горячо поздравляли его с успехом, произнесли много лестных слов. И тогда он сказал себе: "Нет, ещё видимо, рано сдаваться!"